В третий раз моего пребывания поняла, что забор у стройки имеется, просто две недели назад он был наравне со снегом. Внешних изменений в самих домах было немного – лишь окна поставлены везде. В остальном – делались внутренние работы. В доме № 18 в одном из подъездов уже были окрашены стены. Квартиры были за закрытыми дверьми. На первых этажах квартиры были открыты и сиротливо стояли даже без черновой отделки. Моему беспардонному вторжению в дом никто не препятствовал, хотя рабочие сновали рядом. Выйдя из дома, у одного из рабочих решила спросить местонахождение мастера. Человек сказал, что он заболел. Поинтересовался, кем я являюсь. Решил, что покупатель. Рассказал, что буквально несколько минут назад приезжала хозяйка одной из квартир, очень ругалась и была недовольна качеством. Оказалось, она сама строитель. «Жаль, не удалось с ней пересечься» – подумала я. Вспомнилась история в вагончике…
В третий раз моего пребывания поняла, что забор у стройки имеется, просто две недели назад он был наравне со снегом. Внешних изменений в самих домах было немного – лишь окна поставлены везде. В остальном – делались внутренние работы. В доме № 18 в одном из подъездов уже были окрашены стены. Квартиры были за закрытыми дверьми. На первых этажах квартиры были открыты и сиротливо стояли даже без черновой отделки. Моему беспардонному вторжению в дом никто не препятствовал, хотя рабочие сновали рядом. Выйдя из дома, у одного из рабочих решила спросить местонахождение мастера. Человек сказал, что он заболел. Поинтересовался, кем я являюсь. Решил, что покупатель. Рассказал, что буквально несколько минут назад приезжала хозяйка одной из квартир, очень ругалась и была недовольна качеством. Оказалось, она сама строитель. «Жаль, не удалось с ней пересечься» – подумала я. Вспомнилась история в вагончике…